Снова о мельнице братьев Парамоновых (0) |
Не было, не было, ... и вот, ОПЯТЬ!(Посвящается Селене))))) (2) |
С днем Защитника Отечества! (0) |
23 февраля - праздник наших мужчин! (0) |
Кирпич с клеймом "М" (1) |
Старая вывеска. (0) |
Окрестности Ростова-на-Дону. (2) |
Трамвайная табличка (2) |
Зерноградский районный Дом культуры (0) |
Бочеев Владимир Александрович (0) |
Кафе "Чашка чая" (7) |
С НОВЫМ ГОДОМ! (0) |
Перевод книги с русского на русский. 1907 год, История Покровской церкви (1) |
Статьи » Ростов со всех сторон » Из истории Ростова |
С тех пор, как меня заинтересовала история зданий родного города, и их создателей – архитекторов, я пустилась в увлекательное путешествие в прошлое. Оказалось, что узнать судьбу какого-либо исторического здания не так просто и не всегда доступно. И не все из них сохранились до наших дней. Моему дому повезло. Построенный в 1928 году, в годы первых пятилеток, в эпоху стиля "конструктивизм", он входил в комплекс зданий Рабочего городка. В двадцатые годы после революции и Гражданской войны в Ростове разразился тяжелый жилищный кризис. Несмотря на предпринятые меры по созданию жилищно-арендных кооперативных товариществ (ЖАКТов), стало ясно, что без постройки новых зданий жилищный кризис не преодолеть. Во второй половине двадцатых годов прошлого века развернулось масштабное строительство с использованием выгонных земель на северной окраине Ростова, где и был построен Рабочий городок. На станции Ростов-Гора (нынешняя Комсомольская площадь) были возведены несколько трехэтажных кирпичных домов, образующих вместе с двухэтажным зданием детского сада общий, мощеный брусчаткой, двор. Эти дома имели один номер - 82 и отличались литерами «А», «Б», «В» и «Г». Два из них «Б» и «В» выходили фасадами на проспект Буденновский, тогда еще, довольно узкий, и являлись близнецами. Их часто путали. Оба 12-ти квартирные, с небольшими балконами (на улицу и во двор), одинаковыми эркерами, облицованные белым кирпичом, и внутри имели одинаковые интерьеры: протяженные светлые коридоры, с пятью(!) большими окнами, удобными каменными лестницами и выложенными метлахской плиткой полами. Разница была только в том, что в одном доме плитка была желтой, а в его брате-близнеце – белой. Дома были обнесены оградой с воротами для въезда машин и калитками. Два этих дома соединялись одноэтажной постройкой, в разные годы имевшей разное назначение: ателье, собес, паспортный стол. И архитектор у этих домов был один - Павел Семенович Калашников. Получивший образование до революции, он возвел эти дома по тем традициям, когда жилые комнаты были ориентированы в сторону улицы, а кухня и подсобные помещения – во двор. К сожалению, нет возможности увидеть мой дом в первозданном виде, но его проект считался типовым, а в Ростове сохранилось точно такое же здание на пересечении улиц Каяни и Майской. Вот таким был мой дом. Дом № 82 "А" был 32-х-квартирным, а дом с литерой "Б"-12-ти-квартирным - оба были построены в 1927 году. Для моего дома с литерой "В" специального проекта не создавалось, он был построен по проекту дома "Б". Все квартиры изолированные: 6 - трехкомнатных, 5 - двухкомнатных и одна однокомнатная. В феврале 1927 года газета "Молот" опубликовала три эскизных проекта домов для рабочих архитектора П. С. Калашникова. В заметке говорилось о смягчении жилищного кризиса за счет постройки домов-великанов, со всеми удобствами, оснащенных по последнему слову техники. Тогда такие дома считались великанами, а к "последнему слову техники" относились водопровод с канализацией и котлы для подогрева горячей воды. Трехкомнатные квартиры имели ванные комнаты с большими чугунными ваннами, стоявшими на ножках в виде куриных лапок, обхватываюших шар. В остальных квартирах был только душ. Отопление было печным. Например, в трех комнатной квартире размещались три печи: одна обогревала две смежные комнаты, вторая - отдельную комнату, а третья- кухню. По периметру дома располагались приямки для ссыпки угля в индивидуальный подвал. Оттуда уголь носили ведрами в квартиры. Каждая квартира покупала уголь самостоятельно по специальной норме, а некоторые из жильцов получали уголь от предприятий, на которых работали. Пищу сначала готовили на примусах, потом их сменили керосинки и керогазы, а в 1959 году в дом провели газ и установили 4-х конфорочные плиты с духовкой. Каждая квартира была благоустроена маленькой кладовой комнатой, которую со временем в двухкомнатных квартирах объединили с душевой и обустроили ванную. В домах имелись чердаки, предназначавшиеся для сушки белья, и черный ход, выходивший во двор. В моем детстве парадный выход какое-то время был заколочен, и все ходили на работу, в школу и по своим делам через черный ход. Лестница удобная - легко подниматься, ступени блестели, словно вощеные. А еще на лестничных ограждениях были деревянные, крытые лаком перила, по которым было так замечательно съезжать верхом. Газета "Молот" сообщала, что эти дома строились для рабочих, но поселились в них инженеры, преподаватели, врач и даже летчик, поэтому, я полагаю, что это были самые первые дома специалистов на Ростов-Горе. Просто специалисты были не одного ведомства, а разных. Непонятно, каким образом в этот дом попал мой дедушка со своей семьей - уроженец станицы Цимлянской, неграмотный, ничем не выдающийся человек. Ответ, как мне кажется, в его ремесле - он хорошо клал печи. Поскольку на то время это был самый распространенный способ отопления, мой дедушка вполне мог считаться специалистом. Очень долгое время, почти до самой смерти, его знали как "дядю Ваню печника". Его знали не только в Ростове, но и за его пределами, и часто приезжали с просьбой сложить печь. И он никому не отказывал. Совершенно не нужно было знать точного адреса, достаточно сказать как пароль: «Ростов-Гора, печник дядя Ваня», и любой мог показать дом и назвать номер квартиры. Вначале мои родственники поселились в соседнем доме-близнеце (с литерой "Б"), в единственной там однокомнатной квартире. На тот момент их семья состояла всего из трех человек: мой дедушка, его жена и сын. Через год родилась еще дочь. А за несколько лет до войны появилась на свет моя мама. В семье было уже пять человек. Когда началась война, дедушку на фронт не взяли, т. к. он был инвалидом еще Первой мировой войны, во время которой лишился пальца на правой ноге, и всю жизнь хромал. Ростов сильно бомбили, но наши дома устояли. Во время бомбежек жильцы и просто прохожие прятались в подвале. Однажды во время налета жильцы, как обычно, спустились в подвал, а с улицы забежал посторонний мужчина и спрятался вместе со всеми. Он схватил подушку, лежавшую на чьем-то сундуке, и накрыл ею голову, чтобы не слышать взрыва снарядов. Одна бабуля сказала, указывая пальцем: «Це мои подушки». Она совсем не боялась бомбежек, но беспокоилась о своем имуществе. Когда во время первой оккупации немцы вошли в наши дома, жители спрятались в двухэтажном здании детского сада во дворе. Один инженер по фамилии Жилин залез под кровать и плакал. Немцы обшаривали подъезд нашего дома и выкрикивали: «Рус, выходи!» Но никого не было. Искать в детском саду они не стали, наверное, им было некогда. Через неделю их выбили из города. В декабре 1941 года был смонтирован документальный фильм о первой серьезной победе с начала войны – освобождении Ростова. В этой кинохронике есть момент, где русский танк проезжает по проспекту Буденновскому мимо наших домов-близнецов, а у обочины, приветствуя освободителей, стоят люди, возможно, среди них есть жители наших домов. Летом 1942 года немецкие войска оккупировали Ростов второй раз, и в квартирах наших домов разместились немецкие военные. В доме с литерой «А» находилась полевая комендатура, туда часто приводили задержанных людей. На снимке это дом справа. Из воспоминаний краеведа М. Вдовина, подростком пережившим оккупацию Ростова: «Построили всех в колонну, повели в полевую комендатуру. Она помещалась на Ростов-Горе. Как только Комсомольскую площадь перейдешь, по четной стороне стоит группа белых трехэтажных домов. Оттуда людей разводили на уборку города – убирать трупы». В одной из квартир первого этажа разместились трое - почтовики - вполне миролюбивые, подружившиеся с молодой хозяйкой. Один из них все время молчал, а по вечерам расставлял перед собой фотографии своей семьи и подолгу смотрел на них, словно разговаривал с ними. Однажды они даже помогли хозяйке, когда у той заболела сестра в г. Макеевка. Они снабдили ее продуктами и помогли добраться до места. А инженер Жилин, так боявшийся немцев, с соседкой по лестничной площадке тетей Женей наладились стряпать фрицам обеды, из приносимых ими продуктов. Он даже повесил на своей двери металлическую табличку с надписью по-русски «Гер инженер Николя Жилин.» Дядя Саша Филатов с третьего этажа добровольно вызвался работать полицаем. Пользуясь своим положением, свободно заходил в любую квартиру к своим соседям и брал все, что ему нравилось. Соседи все друг друга знали, запросто заходили друг к другу, и моя бабушка очень обиделась, когда увидела у него дома свои салфетки, которые она сама вышивала. Однажды он шел через двор с немцем, а навстречу шел, возвращавшийся с работы сосед по фамилии Рябышев. Полицай Филатов ткнул в него пальцем: «Юде!» Шедший с ним рядом немец, не раздумывая, застрелил беднягу. В день, когда объявили о капитуляции Германии, Филатов бегал по двору и кричал: «Наши взяли Берлин!» «Кто у тебя «наши»? – спрашивали соседи. После войны его арестовали, судили, он отсидел десять лет. Принято было во внимание, что сам лично никого не убивал. Инженер Жилин собрался уйти с немцами, но им при отступлении было совсем не до него, и он вернулся назад. Тетя Женя, говорили, она дочь какого-то ростовского заводчика, до революции державшего доходные дома, после войны «стучала» на своих соседей, сочувствовавших немцам, и умудрилась до конца своих дней состоять старшей по дому. По словам родственников, мой дедушка приходился кумом кому-то из советских властей города и, благодаря этому обстоятельству, в 1943 году перешел в трехкомнатную квартиру на третьем этаже в дом-близнеце с литерой"В". Из нее еще до второй оккупации эвакуировалась еврейская семья. В Ростов она больше не вернулась, а мебель и вещи были разобраны соседями. У нас до нынешних дней сохранилось высокое трюмо, этажерка и обеденный стол. В этой квартире тоже жили немцы, и, уходя, кто-то из них забыл свою вилку с выгравированным на ней готическим шрифтом именем владельца и места, откуда он родом:"W. Schmidt Ciepnitzsee". Возможно, его звали Вильям Шмидт. Вилка очень прочная, с острыми зубцами, на черенке клеймо изготовившей ее фирмы "WELLO". Знатоки (копатели) высказали предположение изготовления такой вилки на заказ, возможно, в наборе. Однако есть ею очень неудобно, ощущение, что можно пораниться. В феврале 1943 года, отступая, немцы одновременно взорвали сразу несколько составов на станции «Ростов-Гора», видимо, рассчитывая, что дома вокруг тоже разрушатся. Взрывной волной выбило все стекла в наших домах, но они устояли. Однако построенные в 1930-х годах другие дома специалистов, были частично или полностью разрушены. В подвалах, где наши соседи прятались от бомбежек, теперь держали пленных немцев. Для них также был устроен лагерь во дворе детского сада. И сейчас здание выглядит так, словно не претерпело изменений, только вместо каменной ограды теперь - металлическая. После войны много людей осталось без крова, наши квартиры стали уплотнять, подселяя в отдельные, а то и в смежные комнаты, новых жильцов. И в только что обретенную моей семьей трехкомнатную квартиру привели молодую женщину из ПВО (противовоздушная оборона), у нее погибли все родственники, а муж был убит на фронте. Так сделались наши дома обычными коммуналками, и только через несколько десятилетий, с приходом нового времени, многие из них смогли вернуть статус изолированных квартир. Долго в послевоенное время на стенах дома с литерой "Г" оставались надписи-воззвания для горожан и стрелка-указатель места бомбоубежища. А позже на другой стороне этого же дома появилась нарисованная реклама сигарет - щеголеватый мужчина в шляпе с сигаретой и незатейливый стишок: "На сигареты я не сетую, сам курю и вам советую!" А напротив, на торцовой стене моего дома (с литерой "В") был нарисован испуганный малыш с горящей спичкой в руке и надпись: "Берегите детей от пожара!" Со временем все надписи и рисунки стерлись, будто их и не было никогда. В 1961 году дома в Ростове, ввиду утраты старых и возведения новых, были перенумерованы, и наши дома-близнецы получили номер 100, сохраняющийся по сей день с прежними литерами "Б" и "В". Дом с литерой "А" стал № 98, дом с литерой "Г" - № 102. В конце 1960-х годов печное отопление в наших домах было заменено газовым (АГВ), а печи разобраны. В 1970-х годах бывшая товарная станция «Ростов-гора», уже превратившаяся в площадь Комсомольскую, стала почти центром города, и обрела привлекательность для проживания. Интересно, что в 1930-х годах всерьез обдумывался перенос главного вокзала на Ростов-Гору, и даже рассматривались проекты нового здания. Но потом, видимо, передумали. В 1970-1980-е годы были надстроены двумя этажами капитально отремонтированы. Отопление стало центральным, а наш дом даже оснастили системой горячего водоснабжения с перспективой, что постепенно на него перейдут и соседние дома, оснащенные только колонками для подогрева воды. Верхние этажи, к сожалению, не повторяли фасада нижних этажей, и выглядели инородным телом, тем более, что белый кирпич новых этажей долгое время резко контрастировал с посеревшим с годами кирпичом старых стен. Были заменены рамы, утратив графическое решение переплетов. Брусчатку двора закатали в асфальт. Ограда вокруг домов была демонтирована так давно, что не все жители о ней помнят. Фасады наших домов-близнецов выходят на парк, расположенный через Буденновский проспект. До войны местные жители почему-то называли его садиком, хотя с начала 1930-х годов это был благоустроенный парк с собственным ограждением. После войны парк был возрожден: в нем были разбиты цветники с петуньями, табаком, ночными фиалками и львиным зевом. Аллеи из желтого песчаника обсадили боярышником, жасмином и скумпией. На пересечении двух аллей соорудили большую красивую клумбу с неизменными багровыми каннами. Снимок 1951 года. В 1970-х годах, в связи с открытием на площади памятником воинам-комсомольцам и продолжавшейся от него Комсомольской аллеей (ныне ул. Стадионная), парк стал называться Комсомольским. Однако старожилы, по-прежнему, называют его садиком. Чуть более десятка лет остается до векового юбилея нашим домам, но их нельзя назвать старыми или ветхими. Время, конечно, внесло свои коррективы в их облик: остекление балконов, появление сплит-систем и металлопластиковых окон, застройка между домами-близнецами пятиэтажным домом с невесть откуда взявшейся литерой «Ж», если учесть, нет ни «Д», ни «Е». Стало очень шумно, т. к. проспект Буденновский был значительно расширен и тоже закатан в асфальт. Несмотря на то, что трамвай давно уже не ходит в Рабочий городок, мимо наших окон проносится огромное количество машин и автобусов. Жильцы, среди которых немало долгожителей, стараются озеленить, украсить придомовую территорию: сажают деревья, декоративный виноград, цветы. Несколько лет назад экспансия Москвы породила проект реконструкции Рабочего городка и Комсомольской площади. Предполагался снос старых домов, в том числе и наших, замена их офис- и бизнес-центрами, торгово-развлекательными комплексами, кардинальная реконструкция стадиона «Труд» с превращением его в арену для проведения серьезных матчей, но отставка мэра г. Москвы Ю. Лужкова и очередной кризис не дали этим "грандиозным" планам осуществиться. В настоящее время наш дом разменял девятый десяток, в нем уже живут другие люди, и только несколько человек являются потомками тех, кто первыми поселился в этих домах на Ростов-Горе. Если не считать надстройки, то наши дома можно совершенно определенно можно считать памятниками гражданской архитектуры эпохи стиля "конструктивизм". Как и в довоенные времена, в нашем доме все знают друг друга, несмотря на совершенно разные характеры, ладят друг с другом. И когда в него вселяются новые жильцы, они очень скоро становятся своими. Наверное, у дома особая аура. Ведь все, что построено с добрым отношением к людям, несет в себе добро. Я живу в этом доме с рождения и с глубокой благодарностью вспоминаю архитектора - Павла Семеновича Калашникова, построившего в далеком 1928 году мой дом на Ростов-Горе. Хочется пожелать такому дому, как человеку, здоровья, долголетия и процветания. Alex272: Прошу прощения за самовольное вторжение в статью, но иначе у меня вряд-ли получилось добавить к материалу то, что считаю необходимым. В феврале 1927 года газета "Молот" описывала работу Калашникова, ещё не построившего эти дома. При этом были выданы и портрет самого автора и обзорные фасады некоторых проектов: Мне очень сильно сдаётся, что дом справа во втором ряду, аккурат Ваш дом, Елена, и есть. Хотя может быть мне это только кажется. Вот это место в лучшем качестве и формате: Источники: А. Токарев "Архитектура Ростова-на-Дону первых пятилеток (1920-1930-е гг.), В. Смирнов "Ростов под тенью свастики", расс | |
Категория: Из истории Ростова | Добавил: Helen (05.08.2014) | Автор: Елена Игнатова | |
Просмотров: 10715 | Нравится: 0 | Комментарии: 35
| Теги: | |
Всего комментариев: 35 | 1 2 » | |||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||
1-30 31-35 | ||||||||||||||||||